Формирование нового кабинета министров пока начато не было. Гайвен назвал еще даже следующего первого министра Короны, предпочитая разбирать бумажные дела лично. Молодой король понятия не имел, кого поставить во главе правительства. Достойные кандидатуры, как представлялось ему, отсутствовали вовсе.
Куда лучше дела продвигались с армией. Бредфорт смог привести к покорности еще несколько отрядов дворянского ополчения, расположившихся в предместьях. Не получилось лишь с Эрдерами, ушедшими на север, в направлении Шоненгема, и с Айтвернами. Последних, как донесли разведчики, подняли по тревоге некие спешно прискакавшие с юга посланники, после чего малерионская гвардия снялась с места и отбыла в полуденном направлении. Опустел, согласно докладам вернувшихся седьмого ноября конников, и лагерь Данкана Тарвела.
Отчаявшись, Гайвен решил прибегнуть к телепатии. Если дед смог проникнуть в его мысли, что мешает провернуть такой же трюк ему самому, пробившись в сознание Артура? Может быть, получится даже мысленно поговорить с ним. Затворившись в своих покоях, молодой колдун приступил к делу. Очищая свой разум, достигая наивысшей степени концентрации и сосредоточения, Ретвальд формировал перед собой мысленный образ герцога Запада. Он хотел найти Артура, определить его местонахождение, а еще лучше того — дотронуться до его сознания. Все оказывалось безрезультатно, безуспешно, тщетно. Артур ускользал, исчезал, терялся. Его облик бился в осколки.
Вновь и вновь Гайвен собирал свою волю в кулак, ощущая себя туго натянутой стрелой, парящей над миром птицей. Воображаемая карта всего королевства, с городами, равнинами и реками, представала его мысленному взору. Чародей старался прислушаться к свисту ветров, к песне струящихся рек, ощутить среди зелены трав, присутствие сделавшегося врагом друга. Ни ветра, ни воды не давали ответов, ехидно усмехались травы, а затем видение принималось таять перед глазами.
Шэгралу, когда тот пытался достучаться до потомка, тоже пришлось нелегко, и контакт сформировался отнюдь не сразу. Мысленная связь никогда не отличалась удобством, и Ретвальд хотел бы видеть причину постигиших его неудач именно в этом. И все же иберленского короля не оставляло упорное ощущение, что некая злая воля вмешивается в проводимый им дальний поиск. Словно некто неведомый и враждебный, скрывающийся в тени, разрушал всю творимую Гайвеном магию, делая бесплодными предпринимаемые им попытки. Этот странный некто обнаруживал себя всякий раз, стоило Ретвальду попытаться воспользоваться телепатией. Срывал каждую попытку достучаться до оставившего сюзерена герцога.
Подобные мысли не нравились Гайвену, внушая изрядное беспокойство, и он старался отбросить их как излишне параноидальные. Повелителю Иберлена были известны имена обитавших в этой части света наиболее выдающихся чародеев. Набралось бы их немного — не больше десятка. Келих и Брелах Скеграны, еще несколько наиболее заметных сановников Звездного Совета, Эдвард Фэринтайн и Кэран Кэйвен. Ни один из них не был достаточно могуч, чтобы производить подобной силы влияние на бесплотный мир, вмешиваясь в чужие попытки осуществить дальнюю связь. И все же Айтверн не обнаруживался.
Среди всех лиц, добивавшихся аудиенции государя, отметилась Амелия Таламор — девушка, минувшей весной являвшаяся пассией Артура и после им брошенная. Повинуясь непонятному порыву, Ретвальд согласился побеседовать с дочерью бывшего Хранителя Тайной Печати. При этом многие прочие вельможи, столпившиеся в приемной, так и не дождались в тот день вызова в королевский кабинет.
Юная леди, несомненно, испытала испуг, представ перед захватившим власть в государстве могущественным колдуном, однако держалась она уверенно и прямо. Не опустивши глаз и ни разу не дрогнув голосом, Амелия попросила встречи со своим таящимся в темнице отцом. После короткого колебания Гайвен разрешил ей это, потребовав, чтобы секретарь составил соответствующий приказ.
— Я удивлена, — проронила Эйслин Дановар, когда девица Таламор вышла, держа в руках документ, скрепленный государевой печатью.
Посланница короля Келиха повадилась присутствовать в кабинете Ретвальда, пока тот беседовал с посетителями, отдавал распоряжения секретарям либо офицерам. Она объясняла это необходимостью составлять отчеты для своего государя. Держалась эльфийка обычно незаметно, сидела в дальнем углу и не вмешивалась в разговоры. По большей части она читала что-то с экрана небольшой электронной книги либо втыкала в уши пару небольших ракушек, позволявших прослушивать музыкальные композиции. Сейчас, однако, Эйслин проявила явную заинтересованность происходящим. Обычно рассеянный ускользающий ее взгляд сделался внимательным и цепким.
— Я не тиран, — ввернул Гайвен небрежно. — Вы, может, и возомнили меня таковым при первой встрече, но меньше всего я желаю прослыть извергом. И конечно, я не стану препятствовать родственниками увидеть друг друга.
— Хорошо, если так, — сказала Эйслин и вновь уткнулась в книгу.
Ретвальд и сам не мог понять, как относится к посланнице Келиха. Леди Дановар, бесспорно, изрядно раздражала его своими упрямством и своеволием, и порой хотелось ее отослать. И все же Гайвен не мог отрицать, что временами эльфийка высказывает дельные советы, пусть и выражает их в излишне эмоциональной манере. Несколько раз она, например, остудила юного короля, когда тот был готов действовать сгоряча. Например, в конце битвы на Кузнечном дворе. Это делало Эйслин по-своему весьма полезной, несмотря на свойственный ей гонор.
Одни незначительные происшествия следовали за другими, и могло уже возникнуть впечатление, что жизнь обратно входит в покинутую было колею, опять делаясь размеренной и привычной — но вот горят радужным пламенем створки пространственных ворот, реят на ветру флаги дивных племен, идет к тебе старик с юным лицом, одновременно союзник и враг, что не должен был пожаловать в гости так скоро.
Гайвен изобразил не слишком глубокий поклон:
— Владыка Келих. Чем обязан чести вас видеть?
— Отведи нас в свои высокие покои, король людей. Прикажи собрать достойную трапезу. Угости вином и ужином, ибо провести сквозь порталы целое войско непросто, и немало наших чародеев до крайности утомлены. Полагается отдохнуть. Затем и будем беседовать о причинах моего прихода.
Повелитель фэйри говорил в своей обычной манере — неспешно, будто декламировал стихи. Смысл его слов, однако, обжег подобно пощечине. Как и свой брат, Келих держался с Ретвальдом скорее как с подданным, нежели видел в нем равного.
— Я рад вас приветствовать, — отметил Гайвен.
— Не рад, и я вижу это прекрасно. Не думай, что твои чувства скрыты от меня, молодой Крадхейк. Однако мы заключили договор, и пришло время исполнить его — хоть и раньше, чем ты и я ожидали.
Наследник Ретвальдов кивнул, стараясь не демонстрировать овладевшей им тревоги.
Неспешно повелители Волшебной Страны вступали под своды Тимлейнского замка. Шли, развернув знамена, не виданные в этих краях никем уже тысячу лет. Шагали, чеканя шаг — надменные лица, блеск доспехов и роскошь расшитых золотом вычурных одежд, серебро украшений и металл брони.
Было время, сразу после Великой Тьмы, когда сиды и родственные им племена управляли ойкуменой. Остатки рода человеческого, одичавшие и раздробленные, шли тогда к ним на поклон. Облик новых королевств формировался на картах искалеченного мира. Затем Великие Расколы сотрясли север. Сражаясь за власть, эльфийские кланы пролили немало родственной крови. Воспользовавшись тем, что властители мира ослабли, люди сбросили их ярмо и вновь стали жить по собственной воле. Когда Шэграл Крадхейк попытался остановить смертных, вновь принудив к покорности, момент уже был безвозвратно опущен.
Теперь сиды возвращались. Возвращались как владыки, не как союзники, вопреки всем словам и уговорам. Гайвен читал это в той величавой торжественности, с которой вассалы короля Келиха занимали его крепость, входя в Большой Зал, поднимаясь по широким лестницам. Его собственные подданные взирали на происходящее молча.