Когда Рон вошел в гостиную, Дора сидела на полу и строила очередной карточный домик. Рон злобно пнул его, карты рассыпались.
— Ой! — сказала Дора и вздрогнула. Подняла взгляд и вздрогнула еще раз.
— Что случилось? — спросила она. — Что Алиса с тобой сделала?
— Ничего! — рявкнул Рон и вышел вон.
Дора поднялась с пола и осторожно заглянула в открытую дверь кабинета. Алиса сидела в любимом кресле Рона и гасила окурок в пепельнице. Дора хотела было возмутиться, что гасить такой большой окурок — преступление, его еще курить и курить, за такое в приличном обществе сразу канделябром бьют…
— Что ты ему сказала? — спросила Дора.
— Ничего, — ответила Алиса, пожав плечами. — Мы слегка поругались, потом я ему предложила потрахаться, а он почему-то обиделся.
— Ну ты и сука, — сказала Дора. Алиса удивилась, кажется, искренне.
— Почему это? — спросила она. — Он то же самое сказал.
— Потому что ты дура бестолковая, — объяснила Дора. — Я же тебе говорила, у него потенция плохая, только с подсоса заводится. А ты сначала обругала его, а потом говоришь, типа, на, пользуйся! Он решил, ты глумишься.
— Ой, — сказала Алиса. — Плохо-то как… Я не хотела, честное слово… Что же теперь делать-то?
— С голой жопой бегать, — посоветовала Дора. — Спрячься куда-нибудь и не высовывайся, попробую его успокоить.
— Ой, спасибо тебе огромное! — обрадовалась Алиса. — Ты, это… можешь моей смазкой воспользоваться.
— Ой, спасибо! — передразнила ее Дора. — Да уж воспользуюсь обязательно, моя-то закончивается, на один раз осталось.
— Конфетки поешь, — предложила Алиса. — Они вкусные. Дора удивленно посмотрела на нее и сказала:
— Не понимаю я тебя. Вроде, соображаешь по жизни, а иногда как ляпнешь… Сама-то пробовала эту кислятину?
— Если честно, то нет, — смутилась Алиса. — Джон их как раз в тот день купил… Я думала, они вкусные…
— Надо не думать, а соображать, — заявила Дора. — Короче, сиди тихо и думай над своим поведением. И не выходи, пока я не позову, что бы ни случилось. Поняла?
— Поняла, — кивнула Алиса. — И, это… спасибо тебе.
2
По Сохо-Стрит шел жрец. Он был невысок, вроде бы худощав, и принадлежал к ордену монахов, поклоняющихся Джизесу Крайсту. Больше о нем сказать было нечего, потому что жрецы-монахи всегда носят длинные бесформенные балахоны с капюшонами, скрывающими от постороннего взгляда лицо и очертания фигуры. Похожие балахоны носят пригожие рабыни, чтобы не привлекать внимание гопников, но перепутать жреца и рабыню невозможно — покрой балахона совсем другой. Впрочем, если рабыня вдруг нацепит на себя жреческий балахон, распознать обман будет непросто. Но такого никогда не бывает.
Если бы на Сохо-Стрит завелся необычно внимательный наблюдатель, он, возможно, обратил бы внимание, что в последнее время по этой забытой богами улице то и дело шныряют монахи, хотя никаких храмов поблизости нет. Но такого наблюдателя здесь не было, Джон это тщательно проверил через спутник.
Великая вещь — разведывательные спутники, особенно если противник не принимает их во внимание. Когда о всевидящем небесном оке знает каждая собака, от спутников большой пользы нет, замаскироваться от наблюдения сверху несложно, а подсунуть спутнику дезинформацию и того проще. Но когда противник не маскируется, это совсем другое дело. Неадекватная модель нарушителя, так это называлось в прошлом.
Зак Харрисон до сих пор уверен, что их встреча на Сохо-Стрит была случайной. И будь Джон на месте Зака, он тоже был бы в этом уверен. С точки зрения Зака проследить путь человека, о котором ничего не знаешь, можно только одним способом — наружным наблюдением. А искусство уходить от наружки Зак освоил в совершенстве, в этом Джон тоже убедился. Тоже через спутник, естественно.
Монах шел по улице размеренным шагом, каким должен идти человек, идущий по делу, но никуда особо не торопящийся. Он не крутил головой и вообще не интересовался окружающим, он смотрел прямо перед собой сквозь узкую щель в капюшоне. На самом деле монах все прекрасно видит через спутник, но об этом никто не знает, кроме него самого. Ни меланхоличный орк-сторож, что пялится на него со стройки через щель в заборе, ни трое молодых гопников, провожающих его безразличным взглядом. Им монах неинтересен, взять с него нечего и даже пинать неинтересно, пусть себе идет. Будь эти парни полюбопытнее, они бы заинтересовались, почему монах свернул с улицы во дворы и направился к заброшенной инсуле, в которой нет ничего, кроме орочьего и человеческого дерьма, а также опиумного и конопляного пепла, оставленного наркоманами из обеих рас. Но эти парни нелюбопытны, то ли от природы, то ли другие монахи уже успели отучить их от излишнего любопытства.
Войдя в подъезд, монах откинул капюшон, расстегнул балахон, вытащил из-под него очки и надел. Поморгал, покрутил головой, приноравливаясь к новому зрению. Видно неплохо, можно без фонаря обойтись. Странно, что никаких ловушек не видно. То ли их нет, то ли слишком хорошо спрятаны. А где вход в катакомбы, кстати? Геодезическая программа обнаружила подземный проход… под лестницей, что ли? Нет, здесь прохода нет. Ну, то есть, проход-то есть, вот за этой стеной он начинается, но стена цельная, сквозь разве что мифический гхост пройти сможет. Но Зак и Рон здесь каждый день проходят туда и обратно… А где следы, кстати? Нет следов, заметают, очевидно. То-то пыли так мало. А всё ли они заметают? Если посмотреть, где пыли меньше… ага, вот, кажется, след вырисовывается…
Чтобы обнаружить вход в подземелье, Джону потребовалось полчаса. Ловко, однако, его спрятали, если заранее не знать, куда идти — ни за что не найдешь. Вначале надо подняться на второй этаж, зайти в одну из четырех квартир, залезть во встроенный стенной шкаф, нажать тайную кнопку, которую в оптическом диапазоне хрен увидишь, отодвинуть панель, прекрасно замаскированную под кирпичную кладку, по узкой винтовой лестнице, спрятанной внутри толстой стены, спуститься в подвал, и вот оно, подземелье. Это, кстати, не древняя канализация, а реальные пещеры. Странно, что Каэссар о них не знал, он в прошлой жизни такими местами очень интересовался. Ну да ладно.
Плохо, что катакомбы нерукотворные. Джон думал, тут один тоннель будет, а тут вон сколько боковых отнорков! Все, кроме одного, тупиковые, иначе геодезическая программа показала бы не один проход, а всю эту паутину. Но как определить, какой истинный? Легко — по следам. Здесь-то следы никто не заметал, и это правильно, правила безопасности не должны быть параноическими, где-то нужно провести границу, за которой офицер безопасности полагается только на волю высших сил.
Вот он, проход. Низковат, неудобно передвигаться, и потолок неровный, вот здесь, например, не один путник башкой приложился. Да, точно, вот следы крови засохшей. Нелегка работа у бойцов дома Тринити.
Что-то слишком длинный этот тоннель, пора бы ему уже заканчиваться. И извивается так… Надо скорость сбавить, а то как бы на сюрприз не нарваться. Сюрприз здесь точно должен быть, в таких делах на одну только общую секретность не полагаются. Живой часовой будет, скорее всего. Если бы схему охраны тоннеля планировал Джон, он бы не стал полагаться на автоматические ловушки — слишком велик риск самому невзначай в нее угодить. С другой стороны, часовой повышает вероятность утечки сведений… Может, и нет тут никакого сюрприза…
Точно, нет. Тоннель упирается в стену, к стене приставлена деревянная лестница, наверху маленький прямоугольный люк, не в потолке, а в стене. Не люк на самом деле, а дверца. Открывается наружу, то есть, если смотреть с другой стороны — внутрь. Странно, что никакого света сквозь щели не пробивается. Ну просто совсем никакого, даже инфракрасного. Чулан, что ли?
Джон вытащил из-под балахона бластер, проверил, что мощность заряда стоит на минимуме, и сдвинул предохранитель. Ну, попробуем. БАБАХ-ТРАХ-БУХ-БАБАМ-ТАРАРАМ!