— Он ваш, берите, — сказала Повелительница чар. — Пользуйтесь им сами или отдайте тому, кого посчитаете достойным.
Гледерик осторожно взял медальон в руки, чуть поколебался, а потом все же открыл его. Внутри и в самом деле оказалось изображение Катрионы Кэйвен — цветное и совершенно точное, ничуть не похожее на обычный рисунок. Сделано это изображение было явно не с помощью кисти и красок. Больше смахивало на то, что некое волшебство вдруг на миг запечатлело лицо Повелительницы чар, а потом отобразило его на маленьком кусочке странной плотной бумаги. На этом портрете Катриона выглядела очень молодой, смеющейся и счастливой.
— Возьмите его, — тихо сказала леди Кэйвен. — На добрую память.
— Как мне пользоваться этой вещью? — спросил Гледерик, сжимая амулет в кулаке.
— А как пользуются охранными оберегами? Принцип тот же самый, только эта вещь гораздо эффективнее. Наденьте ее на шею и носите. Когда столкнетесь с врагом, никакая его магия не сможет вам повредить. Кроме разве что самой мощной. Если обрушенная на вас Сила окажется слишком могучей, амулет сломается. Но сломается он не сразу, и вы, возможно, успеете сразиться с врагом при помощи обычного оружия. Держите меч в руках крепко, бейте им быстро — и, возможно, вам повезет.
— Я все же должен вас поблагодарить, — сказал Гледерик. — Вы, возможно, нас спасли.
— Может быть и спасла, — легко согласилась волшебница, — а возможно, вы смогли бы придумать какой-то другой вариант, чтобы расправиться с вашим противником. Но вы и впрямь способны меня отблагодарить, лорд Кардан.
— Я внимательно вас слушаю, госпожа.
— Поговорите со мной, — сказала Катриона Кэйвен неожиданно просящим тоном. — Я знаю, вас наверно ждут дела. Но все равно, задержитесь здесь хотя бы немного. На час или на два, дольше не придется, я вам обещаю. Поговорите со мной о чем-нибудь. О чем угодно, о любой ерунде, что придет вам в голову. О ныне здравствующих королях, о ценах на капусту, о вашей любимой музыке. О том, как сейчас выглядит небо. Источник питания, благодаря которому воспроизводится эта запись, почти исчерпал свои возможности. Я и так удивлена, что он заработал, спустя столько веков. Когда энергия окончательно иссякнет, он выключится. Лифт продолжит работать, вы сможете уйти. Но воспроизведение записи прервется. Меня не станет. Лорд Кардан, я не хочу умирать в одиночестве.
Сначала Гледерик запнулся, не зная, что сказать. А потом сделал шаг вперед и молча поклонился волшебнице. Сел на столик, с которого только что взял защитный амулет, и этот столик, несмотря на свой хрупкий вид, оказался неожиданно прочным. Затем растормошил себе волосы, собираясь с мыслями, и в самом деле начал говорить.
Дэрри не рассказал тогда ничего особенно важного — ничего, действительно имеющего отношения к судьбам мира, или к особенностям его устройства, или к прочим подобным вещам. Он не смог коснуться ни хитросплетений современной ему политики, ни первых робких достижений современной ему науки. Почти не остановился на тонкостях философии и религии. Все равно он почти ничего в этом не понимал. После некоторого колебания Дэрри действительно стал говорить о любом приходившей ему на ум ерунде. О ценах на выпивку в брендонских кабаках, о самых резвых породах ездовых лошадей, о каких-то нелепых сплетнях из жизни эринландского высшего света. Затем он неожиданно вспомнил те сказки, что рассказывала ему мама, и поделился теми из них, которые считал лучшими. Спел несколько самых любимых песен. Рассказал о том, как играют лучи восходящего солнца на глади Винного моря и о том, как свеж ветер в полях по весне. Рассказал о добром старом фермере и его жене, что приютили его, когда Гледерик только сбежал из дома. Затем неожиданно улыбнулся и изложил парочку скабрезных анекдотов. Катриона рассмеялась.
Немного осмелев, юноша решился показать популярный в его дни народный танец. Катриона охотно разучила его несложные фигуры. Некоторое время они весело выплясывали посреди древнего зала и горланили какие-то лихие куплеты.
В течении оставшегося после этого второго часа Гледерик коснулся еще многих тем. Он перескакивал с одного на другое, иногда путаясь на словах, но Катриона умело поддерживала разговор, всякий раз задавая какие-то свои уточняющие вопросы или вставляя остроумные реплики. Ни на минуту в их беседе не возникало пауз, и они были целиком поглощены общением. Дэрри в самом деле не забыл приплести сплетни обо всех ныне здравствующих королях — в основном об их любовных похождениях с чужеземными королевами, а потом долго объяснял, какие популярные менестрели сейчас считаются наиболее искусными. И еще про то, какие нынче в ходу карточные игры.
Наконец фигура древней волшебницы слегка замерцала и начала медленно гаснуть. Видя это, Дэрри все же продолжал говорить, а Катриона продолжала его слушать. Он так и не сбился со своей речи и все же умудрился пересказать волшебнице содержание всех наиболее интересных историй о приключениях, прочитанных им в домашней библиотеке, и выслушал ее заинтересованные комментарии.
Гледерик закончил говорить лишь тогда, когда изображение совсем погасло.
По его лицу текли слезы.
Глава четырнадцатая
— Тебя не было почти три часа, — сказал Гленан, когда Дэрри появился из темноты. — Мы уже думали, с тобой что-то случилось.
— Пришлось немного осмотреться на месте, — ответил Дэрри, легкомысленно улыбаясь. — Ну и попугать вас тоже захотелось. Вдруг вы решите, что на меня правда набросились чудовища или чего похуже?
Рассказывать про Катриону Гледерик не собирался. Делиться подобным, почему-то, казалось ему глубоко неправильным, пусть юноша до конца и не смог бы даже для себя самого сформулировать, почему именно он так решил. Просто некоторые тайны лучше оставить темноте и тишине.
— Так ты нашел артефакт? — спросил Гленан нетерпеливо.
— Нет, увы, не смог, — Гледерик с покаянным видом развел руками. — Там и в самом деле оказались просто залежи всевозможного хлама, и попробуй разберись, что к чему. Я порылся-порылся в этом добре, порылся-порылся, да и устал наконец. Решил подняться обратно к вам, перекусить, может вздремнуть. А завтра продолжим.
— Показывай уже, что принес, — сказал Остромир. — У тебя на шее какая-то цепочка. Раньше ее не было.
— Проклятье, и правда, — скривился юноша. — Надо было воротник повыше поднять, тогда бы вы точно не заметили, и я бы вас еще малость помурыжил. — Гледерик вытащил из-под куртки серебряный медальон с вычеканенной на нем розой и показал товарищам. — Вот. Тот самый оберег древних, из-за которого был весь сыр-бор. Носишь его — и заклятия куколки Кэран на тебя не действуют. Ну, если конечно легенды не врут. Но это, опять-таки, не проверишь — не поймешь.
— А как ты понял, что это именно та самая вещь? — уточнил Гленан. Молодой граф Кэбри держался недоверчиво, и его можно было понять. Ну представьте, сначала ваш спутник спускается в подземелье, битком набитое оставшимися от стародавних колдунов артефактами, пропадает там добрых три часа, потом возвращается с волшебной цацкой, уверяя, что точно знает ее назначение и свойства, и отчаянно отказывается давать какие-либо объяснения. Есть с чего впадать в подозрительность. Может, например, это вовсе и не ваш спутник вернулся. Может его вообще демоны подменили. Всякое же бывает. Полу-эльфийские лорды возвращаются с того света в обличье грубоватых и нелюдимых рыцарей, а под личиной знакомого рыжего оболтуса из своей темницы может вырваться древнее зло. Гледерик на секунду задумался, не разыграть ли ему товарищей, в самом деле заставив поверить, что они имеют дело с освободившимся из магического узилища демоном. Нужно будет добавить взгляду немного таинственности, а манерам — потусторонней выразительности.
— Гледерик, — Кэбри все никак не унимался. — Так все же, ты нам хоть что-нибудь пояснишь? Лично мне интересно. Чудится мне в вашем поведении некоторая недосказанность, лорд Кардан.