– Вижу, у нас разное представление о смелости, дорогая сестра, – ответил Артур тоже со злостью. – Для тебя смелость – наплевать на все, ради чего ты живешь. Для меня смелость – в том, чтобы оставаться собой. Я помню хорошо, чему меня учили в детстве. Учили держаться своего слова, своей стороны, своей правды. Какими бы глупыми, нелепыми, смешными они ни казались другим. Наш отец был во многом дурным человеком, но эти вещи преподал нам правильно. Предательство и измена – удел не сильных духом, а слабых. Прости, сестра, но ты не права.
Он встал. Айна стояла не шелохнувшись. Молчала, только губы слегка дрожали. Казалось, она сейчас заплачет, до того одинокой и потерянной выглядела она в этот миг. Артур наклонился, поднял перевязь с мечом и натянул сапоги.
– Можешь не бояться, сестра, что кто-то услышит о нашем разговоре, – сказал он спокойно. – Когда принц Гайвен победит – а он победит, это я тебе обещаю, – он никогда не узнает, что ты склоняла меня к измене. Не бойся, что с тебя за это когда-нибудь спросят, потому что с тебя никто спрашивать не будет. Спи в этой комнате, я сюда больше не вернусь. И пусть твои сны принесут тебе покой.
Айна не ответила, и тогда Артур направился к дверям – и с каждым шагом, что он делал, уходя прочь от нее, он убивал часть самого себя. На пороге Артуру захотелось остановиться и повернуть назад. Сказать ей, что он, конечно, выполнит любую ее просьбу, будет служить любому королю, на которого она укажет, или станет этим королем сам – лишь бы сохранить в целости то немногое, что осталось от его семьи и от его детства. Желание поступить так было очень сильным, но он его преодолел. Ведь нет такого искушения, с которым человек не смог бы совладать. Выйдя в гостиную, Артур плотно закрыл за собой дверь, а услышав доносящиеся из-за нее рыдания, пошел прочь.
Утром, когда готовый отправиться в путешествие отряд собирался на крепостном дворе, Айна Айтверн так и не вышла проводить их в дорогу.
Глава 15
Два короля
Капитан королевской гвардии, представившийся сэром Малькольмом Толлхартом, держался заносчиво и нагло. Он то и дело бросал на Артура пренебрежительные взгляды, а Ретвальда и вовсе демонстративно игнорировал. Капитан носил на гвардейском плаще вместо споротого ретвальдовского хорька яблоневое дерево Карданов. И когда успел нацепить? Не иначе, портные в стольном городе работали, не покладая рук. Интересно, им хоть заплатили?
– Его величество готов выехать к вам, герцог, – бросил сэр Толлхарт, свирепо зыркнув на Артура черными глазищами. – Но лишь к вам. Потому что в уговоре речь шла про встречу один на один, и никаких прочих господ.
Артур покрепче сжал поводья коня, хотя в куда большей степени ему хотелось заехать кулаком гвардейцу по зубам. Подумать только, «прочих господ»… Ты этим прочим господам месяц назад в ноги кланялся.
– Не вижу здесь посторонних… за исключением разве что вас, любезный капитан, – послал герцог Айтверн Толлхарту очаровательную улыбку. – Господину Кардану вовсе не помешает познакомиться с его высочеством наследником престола. Когда еще господину Кардану выпадет подобный шанс? Разве что на эшафоте, куда мой принц приведет Кардана, дабы тот ответил за все.
Малькольм Толлхарт побагровел:
– Сэр, вы переступаете границы приличий… Вы смеете угрожать моему королю.
– Смею. Только не угрожать, а обещать. Это разные вещи… сэр. И, видят небеса, я свое обещание выполню. А пока что – дуйте обратно в свой лагерь да передайте своему, с позволения сказать, королю – пусть поскорее явится пред наши очи. А то дело к обеду, а мы еще и не завтракали.
Толлхарт лишь досадливо ругнулся на эти дерзкие слова, повернул коня и потрусил через поле, к раскинувшимся на противоположном его конце шатрам, украшенным яблоневыми знаменами.
– Зря ты на него накинулся, – заметил Гайвен, поправляя высокий воротник. Принц кутался в черный плащ, ибо день выдался довольно прохладным, и сидел верхом на вороном жеребце. – Нам лишние ссоры не нужны.
– Не зря. Чего дурного в том, чтобы прямо сказать подонку, кто он есть? Хотя этот парень лишь мелкий крысеныш. Настоящего крыса мы еще не видали, а когда увидим – тогда и скажем все остальное. Что же до ссор… Брось, переговорам они не повредят. Кардан сам меня пригласил, из-за пары слов он обратно не поскачет.
В отличие от выбравшего вороную масть Гайвена, Артур предпочел оседлать роскошного белого коня, найденного в конюшнях Стеренхорда. Его прежний любимый дарнеец остался в столице, и неизвестно было, что с ним сталось. Артур вообще много кого оставил в Тимлейне. Отца, в последний раз увиденного живым, а сделавшегося мертвым, капитана Орсона Уилана, сержанта Кремсона, Гейрта Мердока, мэтра Гренхерна, Амелию Таламор, друзей… да только где они теперь, те друзья? С кем они? И живы ли еще?
Артур стянул перчатку и хорошенько прокусил себе зубами кожу на руке. Он обнаружил, что телесная боль отлично помогает избавиться от тяжелых мыслей. Незамысловатый способ забыться, но до чего же действенный. Иногда не думать – все, что нам остается.
Особенно – не думать о том, что сказала ему Айна в ту ночь.
Айтверн и Ретвальд остались одни, посреди поросшего сорной травой широкого поля, с юга примыкавшего к ведущему на Тимлейн тракту. В миле от них к западу высился тот самый форт, стороживший границы земель лорда Данкана. Там Артур оставил свою свиту. Пусть подождут, все равно же устали с дороги, да и лишние уши при предстоящем разговоре помешают. А впереди стали лагерем приехавшие из Тимлейна мятежники, возглавляемые вроде бы самим Карданом. На глаз их насчитывалось не больше полусотни. Что же, хоть в чем-то Тарвел оказался не прав.
– О! Гляди! – Айтверн привстал в стременах. – Едет кто-то! Не иначе, наш приятель наконец объявился.
Сквозь сочные зеленые травы, под одуряюще синим небом, через все поле, неслась стремительно увеличивающаяся темная точка. Вскоре она превратилась во всадника на гнедом коне, с развевающимся за плечами плащом все того же густого синего цвета. Можно было представить, как свистит сейчас ветер в ушах наездника. Ладонь Артура сама собой легла на эфес.
Всадник приблизился, вырос – резко, неожиданно, будто неведомое колдовство исказило перспективу и замутило зрение. Конь, на котором прискакал враг, весело, едва ли не с насмешкой заржал, и его ржанию вторил смех седока, низко пригнувшегося к лошадиной шее, почти упавшего на нее, утопившего голову в развевающейся гриве. Артур никогда прежде не встречал такой посадки, хотя говорили, что она принята среди степняков. Жеребец, весь блестящий от пены, остановился в пяти шагах от Айтверна и Ретвальда. Всадник вновь расхохотался и выпрямился:
– Вы простите, что заставил ждать: завтракал. Не хотелось болтать на пустой желудок, а разговор, кажется, выйдет важный. – Его голос с трудом доносился из-под опущенного глухого забрала, не дававшего увидеть лица. – Рад приветствовать, герцог Айтверн! Давно хотел уже побеседовать, да все обстоятельства мешали. – Тон, каким были произнесены эти слова, был приветлив и насмешлив сразу. – Вы же знаете, какими досадными порой бывают обстоятельства. Там забота, здесь забота, а потом как-то вдруг получилось, что на западе против меня собирается армия. Я не ожидал такого. Ваша армия, кстати? Можете не отвечать, сам знаю, что ваша. Здесь, наверно, мне следует представиться. Меня зовут Гледерик Кардан. Кстати, так уж вышло, я теперь король вашей страны.
Артур не ответил, даже слова не сказал – его виски вдруг разломило болью. Как если бы по голове ударили. К горлу подступила тошнота. Молодой Айтверн уже слышал этот голос раньше.
«Я буду использовать всех, до кого дотянусь, пока не получу то, что должен… и после того тоже».
«Вам не удастся использовать нас, милорд».
– Давно уже следовало поговорить по душам, да все никак не получалось, – продолжал меж тем узурпатор престола. – Вы умудрились улизнуть из столицы как раз тогда, когда я желал вас видеть. Наделали шума на западе. Заключили союз с Тарвелом… весьма шустро, надо сказать. Я посылал к лорду Данкану своего посла, графа Гальса. Вы его, часом, не встречали?