В холле собрались полубоссы. Каэссар подобрал с пола голову Роджера Стентона и вышел в холл, держа ее за волосы.

— Здравствуйте, коллеги! — провозгласил он и швырнул голову Стентона на пол, она громко стукнула и покатилась. — Кто-нибудь хочет оспорить мою власть? Никто? Отлично. Знайте же следующее. Я отныне не разведчик по имени Серый Суслик, но аватар некоего бога. Какого бога я аватар, я не скажу, ибо это откроется не сейчас, но в должное время. Вам следует знать четыре вещи. Первое. Роджер Стентон был плохим и недостойным пастухом, я оборвал его жизнь, ибо не мог более выносить эту мерзость. Второе. Пастухом этого стада будет отныне Глубокий Багрец. Третье. Мой земной путь подходит к концу, этой ночью я удалюсь в страну Асгард, где у богов нет нужды в аватарах. Никто не должен прослеживать мой путь, узнаю — убью. И четвертое. Придет время, я вернусь и воздам каждому по заслугам. И случится это не через миллион дней, а гораздо раньше, многие из нынешнего поколения будут живы. Вопросы? Нет вопросов? Тогда благословляю вас всех и пошли вон! А кто станет выслеживать меня — убью на месте!

Полубоссы пошли вон. Каэссар вернулся на склад, увязал собранное барахло в плащ и тоже пошел вон. Какой-то орк спрятался под амбаром и наблюдал, думая, что останется незамеченным. Каэссар погрузил барахло на лошадь, вытащил лук из седельной сумки, наложил стрелу, хихикнул и убрал лук обратно в сумку, а стрелу — обратно в колчан. Неопознанный орк не стал искушать судьбу, он бежал так, что только пятки сверкали. Молодец.

По дороге к вигваму Ходящей Вокруг Каэссар заметил еще двоих подглядывающих орков. Выпустил две стрелы, и орки перестали подглядывать. Нет, он не стал их убивать, хотя это было бы легче легкого, в очках ночью видно почти так же хорошо, как днем, а биодетектор вообще рулит. Но Каэссар не хотел убивать орков, он хотел их всего лишь напугать. Лишних смертей не надо, орки должны вспоминать явление бога не с ужасом, а с восторгом и благоговением. Оптимальное решение — когда стрела врезается в землю рядом с дерзким орком, тот мгновенно перестает быть дерзким и убегает в ужасе.

Перед тем, как войти в вигвам Ходящей Вокруг, Каэссар внимательно осмотрелся и убедился, что никто за ним не наблюдает. В очках с биодетектором убедиться в этом несложно — ни один орк в стаде не понимает, насколько остро теперь стало ночное зрение Серого Суслика, поэтому никто и не прячется должным образом.

— Снова приветствую тебя, почтенная мать, — сказал Каэссар. — Пришло время нам с Барсуком завершить земной путь и отправиться в страну Асгард. Еще раз напоминаю: все, что я тебе говорил, можно повторить лишь тогда, когда экспедиция Питера Пейна покинет загон. До этого всем говори, что я не сказал тебе ничего существенного. А про Барсука вообще ничего не говори, ты его сегодня не видела. Поняла, почтенная мать?

— Поняла, — ответила Ходящая Вокруг.

Стрельнула взглядом под лавку, где был спрятан связанный Барсук, убедилась, что он не видит ее, подмигнула и скорчила какую-то сложную гримасу. Ни Каэссар, ни Серый Суслик не поняли, что она хочет сказать этим жестом, но кто-то из них на всякий случай кивнул. Ходящая Вокруг просветлела лицом и улыбнулась.

— Так я и знала, — прошептала она.

Каэссар сделал серьезное лицо и приложил палец к губам. Ходящая Вокруг радостно кивнула. Каэссар нагнулся, извлек из-под лавки связанного Барсука и вытащил у него кляп изо рта.

— Ну что, боец? — обратился к нему Каэссар. — Готов к подвигам?

Барсук прохрипел нечто неразборчивое и закашлялся.

— Только без глупостей, — сказал Каэссар. — Сейчас я тебя распутаю, но не оправдать мое доверие — даже не думай. Если считаешь, что способен противостоять божественному аватару…

К этому времени Барсук справился с приступом кашля и снова обрел дар членораздельной речи.

— Ваша божественность! — воскликнул он. — Слушаться буду безупречно! Ничего не посмею нарушить! Клянусь!

— Вот и отлично, — сказал Каэссар. — Но учти, я буду за тобой наблюдать.

Каэссар не стал распутывать веревки, которыми был связан Барсук. Просто достал нож и разрезал их. Барсук попытался встать, но не смог — конечности затекли. Пришлось ждать.

В конце концов, они покинули вигвам. Каэссар взял лошадь под уздцы, и они направились в путь.

— Ваша божественность, разрешите, я сбегаю за лошадью? — спросил Барсук. — Или отберу у кого-нибудь.

Каэссар недовольно поморщился и скахал:

— Не суетись. Путь, что лежит перед нами, можно пройти только пешком. Иди спокойно и не думай о том, чего тебе не дано понять.

Барсук смутился и больше ничего не говорил.

Ночь выдалась темная — небо затянули облака, которые закрыли звезды. С одной стороны, это хорошо — в такой непроглядной темноте никто не заметит, что Серый Суслик покидает загон не один, а со спутником. С другой стороны, идти было трудно, без очков вообще ничего не видно. Лошадь поминутно спотыкалась и сильно нервничала. К счастью, вскоре небо просветлело, не иначе, боги помогают. По душе им, видать, пришелся замысел Каэссара.

Через полчаса они достигли места, которое Каэссар выбрал для того, что он называл театром. Это была вершина небольшого холма, расположенного сразу за территорией загона, за последним полем. Они поднялись на вершину, Каэссар огляделся по сторонам и сказал:

— Все произойдет здесь. Раздевайся, Барсук, и вставай вот сюда.

Далее Каэссар отцепил от седла притороченные копья и воткнул их в землю: одно копье в трех шагах на север от Барсука, второе в трех шагах на запад, третье в трех шагах на юг и последнее в трех шагах на восток. Серый Суслик заметил, что на последнем копье изображен знак «запад». Каэссар мысленно хихикнул и подумал:

«Так даже лучше. Пусть думают, какой смысл в том, что стороны света перепутаны».

Затем Каэссар сам стал раздеваться. Барсук посмотрел на него и сказал вдруг:

— Надо было масло взять.

Каэссар рассмеялся и ответил ему так:

— Не бойся, я на твою задницу покушаться не буду. Ты лучше тряпки свои вонючие из квадрата вынеси, и вот здесь сложи. Всё, приступаем. Держи эту шкатулку, нет, не так, обхвати плотно двумя руками и плотно прижми к груди. Повыше. Ага, хорошо. Теперь вставай лицом на север и закрывай глаза. И не открывай, пока я не скажу, что можно. Что бы ни случилось, не открывай, не дай тебе боги увидеть, что здесь сейчас начнется. Понял меня?

— Так точно, ваша божественность, — сказал Барсук.

Каэссар аккуратно сложил свою одежду рядом с южным копьем, положил рядом кольчугу и меч. Оделся в одежду Барсука (и впрямь вонючие тряпки) и сказал:

— Теперь жди. Ждать придется долго, но терпи и не открывай глаза ни в коем случае. И постарайся не шевелиться.

— Да, ваша божественность, — сказал Барсук.

Каэссар взял лошадь под уздцы, и они пошли назад по своим следам. Будем надеяться, Питер Пейн не напустит на этот след следопытов. По идее, не должен, картина происшедшего должна быть непонятной в деталях, но очевидной в целом. Впрочем, если даже дьякон во всем разберется, но основной план сработает нормально, это не должно ни на что повлиять. Неприятности могут быть, только если и основной план не сработает, и дьякон на хвост сядет. Но будем надеяться, что боги не позволят свершиться такой неудаче.

Каэссар и лошадь дошли до тропинки, ведущей вдоль края последнего поля, и направились на восток. Хорошо, что земля здесь сухая, следов не видно, если специально не приглядываться. Ну, пожалуй, пора. Взять амулет в руки, сделать то самое сложное движение…

Ночная тьма озарилась яркой вспышкой, очки не показали ее цвет, но Каэссар знал, что она должна быть зеленой с оранжевыми блестками. Через мгновение по ушам ударил гром взрыва.

«Вот и всё», подумал Каэссар. «Давай, Серый Суслик, теперь командуй ты, путать следы у тебя лучше получается».

7

Экспедиция прибыла в загон Стентона в воскресенье после обеда. Хозяин стада не встретил их положенным образом.