— Артефакты? — предположила я. Хорц толкнул дверь, выпуская меня из здания вокзала, и я едва не споткнулась, увидев, во что превратился Зимур.

Черные скелеты домов, печные трубы, похожие на грозящие небу пальцы, струйки дыма, которые до сих пор поднимались от развалин — память вновь вернула меня в прошлое, к останкам замка Альфреда. Я словно воочию увидела себя, молодую девушку в простом, чуть ли не служаночьем платье, с коротким ершиком каштановых волос — девушка стояла на мосту, смотрела на разрушенный замок и, захлебываясь от слез, беззвучно повторяла: сдох, ты сдох, сволочь…

— Так точно, конфликт артефактов и наркотических веществ, — Хорц отрапортовал четко, почти цитируя, потом смущенно добавил: — Я это все не очень понимаю, я не химик. Но там, в общем, какие-то элементы наркотиков словно взбесились от соседства с артефактами. Пошла реакция, ну и взрыв.

Я понимающе кивнула. Большое здание с когда-то белыми колоннами раньше служило поселковой управой и пострадало меньше остальных домов. Вон, даже стекла в некоторых окнах уцелели. По обугленным остовам изгороди кралась тощая кошка, очумело оглядывалась по сторонам.

По ступенькам спустилась Маранзарис — вид у госпожи директора был, мягко говоря, усталый: волнистые каштановые волосы собраны в небрежный пучок, на непривычно бледном лице мазок сажи. Я махнула ей рукой и подумала: интересно, как эту операцию представили полицейскому управлению? Как зачистку бандитского логова?

— Ох, Вера, рада видеть, — радости было бы намного больше, если бы я принесла бутылку ледяной воды. — Какими судьбами?

Хорц понял, что я не самозванка и пошел в сторону своих коллег, которые исследовали пепелище соседнего дома.

— Тобби направил со спецзаданием, — ответила я. Левая бровь Маранзарис едва заметно дрогнула.

— И давно ты на него работаешь? — спросила она, прикидывая, какую правду мне стоит рассказывать.

— Уже неделю, — ответила я и сказала без обиняков, благо наша давняя дружба позволяла говорить прямо: — Эжени, это ведь не взрыв. Это вы зачищали поселок, так?

Мы отошли чуть дальше по улице, и Маранзарис, помедлив, произнесла:

— Ладно, не будем тянуть быка за яйца. Да, приехали-то мы как раз зачищать. Вот только работать уже было не с чем. Местные рассказывают, что за час до этого полыхнуло на болотах, в схронах артефакторов. Слава Господу, всего два человека погибло, остальные успели сориентироваться.

— Сколько здесь жителей… было?

— Три сотни. Месяц назад было больше, приезжали на сбор ягод. Сейчас сезон закрыт.

— А охотничий еще не начался… — задумчиво промолвила я. Ловко, ловко. Оставалось только понять, какую игру здесь ведут. Холодок на шее не позволял расслабиться — я чувствовала, что меня загоняют в ловушку.

— Местные видели что-то необычное? — поинтересовалась я. Маранзарис неприятно усмехнулась.

— Не только местные. Двое моих инспекторов видели белые туманные столбы на болоте. А одна из женщин, слепая… кстати, она во-он в том доме жила, — Маранзарис махнула рукой, указывая на печную трубу в конце улицы, — говорит, что это духи болотной Маарь, которые ждут того, кто призван.

Некоторое время мы молчали, понимая, что надо раскрывать все карты, и не решаясь это сделать. Наконец, я сказала:

— Эжени, ты же меня знаешь. Десять лет уже. Мне можно сказать все, как есть. Что вы тут ищете?

Маранзарис вздохнула и ответила:

— Ладно, по-честному, так по-честному. Но учти: такая информация убивает.

— Не впервой, — беспечно отмахнулась я. К Маранзарис подбежал какой-то мелкий полицейский чин, подал бумаги на подпись. Госпожа директор чиркнула карандашом по листу и, когда полицейский убежал, ответила:

— Никакого тайника с наркотой тут и близко не было. Это все рассказы для прессы. Нас послали сюда по прямому приказу его величества для полного изъятия всех артефактов. Даже неработающих, даже сломанных. После этого приказано сжечь поселок дотла. Но, как ты видишь, кто-то нас опередил.

Я поежилась. День был солнечный и теплый, но откуда-то вдруг повеяло ледяным зимним ветром.

— Так что там со столбами на болоте?

Маранзарис посмотрела на меня с решительностью, из-под которой проглядывал страх — не за себя, за мою скромную персону. Так она смотрела на меня в тот вечер, когда Фуат свел близкое знакомство с рояльной струной.

Я всегда помогаю своим друзьям. И тогда тоже помогла.

— Только не говори, что хочешь туда пойти, — сказала Маранзарис. Я улыбнулась.

— Именно это и собираюсь сделать.

Глава 6. Духи болот

Михаль Шмидт, знаменитый хаомийский писатель, всем сердцем был влюблен в природу родного края и описывал ее так, что леса, заливные луга и болота вставали перед читателем словно наяву. Сейчас, шагая по узенькой, едва заметной тропочке, я думала о том, что господин Шмидт, пожалуй, был бы вдохновлен и этими местами.

Сезон сбора лекарственных трав был закончен, охотничий — еще не начался, и природа наслаждалась жизнью без людей. Щебетали беспечные пташки, перепархивая с куста на куст, под ногами тощих березок гордо красовались грибы, лихо сдвинув красные и рыжие шапки, воздух, очистившийся от гари, был свежим и прозрачным.

Конечно, барышня из благородного семейства не должна шастать по болоту, но западянские девушки обучаются этому искусству с ранних лет. Наши края — озерные, болотные, водяные — волей-неволей привыкаешь бродить по краю бучила, когда бучило окружает твое родовое поместье. И сейчас я шла вполне спокойно, давним чутьем ощущая, куда правильнее наступить.

Болота очень обманчивое место. Как, собственно, и вся жизнь.

Я не верила в духов болотной Маарь, о которых рассказывала слепая провидица. Но белые туманные столбы могли иметь прямое отношение к какому-нибудь уцелевшему схрону артефактов, и я не могла покинуть Зимур, не проверив этого.

Постепенно тропинка исчезла среди небольших зеленых холмов, и я остановилась — надо было перевести дух и сориентироваться. Я вышла к началу Зимурских болот, и эти холмы были здесь самыми коварными. Вроде бы вполне устойчивая земля, поросшая травой и мелкими желтыми цветами, в любой момент могла уйти из-под ног, обернувшись бучилом.

Интересно, как Эвгар шел по болоту?

Несколько минут я стояла в траве, а затем села на землю, привалившись спиной к стволу березы. Сейчас, вот именно сейчас, торопиться было нельзя. Для того, чтобы идти по болоту, надо успокоиться и ни в коем случае не спешить.

Я ненавидела березы. Хорошее, в общем-то, дерево, нежное и легкое — если не знать, что березы любят расти на мертвецах.

Значит, Эвгар создает уникальный артефакт. С какой целью и для кого? Птичка, сидевшая прямо надо мной, наклонила круглую рыжую головку, поморгала бусинками глаз и защебетала, словно говорила: для короля, для кого ж еще.

Раз его величество принимает такие безоглядные и жестокие меры…

Мне ужасно не хотелось идти по болоту. Мелькнула мысль вернуться на станцию и отправиться к Тобби, вытряхивать из него способ избавления от проклятия. В конце концов, если переключение энергетических полей сработает, то со временем можно будет справиться с моей бедой окончательно.

Такого, как Тобби, можно потерпеть. И похлеще видали.

Я вдруг подумала, что моему браку завидовала вся округа. Девушка из благородной, но небогатой семьи вышла замуж за князя-миллионера — да любая из сплетниц охотно поменялась бы со мной местами. Люди не понимают, что видят только часть настоящей картины, маленький кусочек, который им пожелали показать.

Эвгар тоже показывал мне кусочки. Играл.

Почему-то мне стало жаль его. Отец использовал, инквизиция использовала, о криминальном мире и говорить нечего. Любимая девушка отвергла. Тут поневоле станешь мизантропом.

— Чего же ты хочешь, Эвгар? — задумчиво спросила я вслух.

— Цвирк! — бодро ответила птичка с дерева. Я поднялась и несколько минут стояла, глядя на болото. Милое, зеленое место, холмы, цветы да красные брызги ягод. И не догадаешься, что под ними бучило.