— Очень жаль, мальчик. Ты разочаровал меня, — проговорил Кольдинг.
Он опять улыбнулся — а вернее, просто дернул губами, открывая почерневшие зубы. Скривил длинные пальцы левой руки — и меч, все еще зажатый Гаретом в руках, осыпался прахом, оставив одну лишь бесполезную рукоять.
Затем мертвый король ударил — вовсе не собственным клинком, а магией, в которой преуспел еще с тех лет, когда оставался по-настоящему живым. Король Дунстан хлестнул по Гарету незримой плетью, вливая в удар всю доступную ему магическую силу, и меньше, чем секунду спустя, мир разлетелся вдребезги и совершенно перестал существовать. Тьма рассмеялась, забирая наконец того, кто был издавна ей обещан.
Айдан спешил со всех ног и все-таки не успевал. Элена сдуру бросилась в схватку, и в иных обстоятельствах он бы не замедлил обругать ее чернейшими из ругательств за самонадеянность, но сейчас только лишь молился всем известным ему богам, чтобы успеть. Не получилось, не вышло.
Когда Дунстан уничтожил Элену, Айдан закусил себе губы, чтобы не закричать и не сбиться с шагу. Хотелось надеяться, что от кузины еще осталось хоть что-то, хотя бы подобие тени, осколок ее личности или жизненной силы, нечто, что потом получится возвратить из-за пределов смерти, призывая снова в подлунный мир. Но своим чутьем Айдан знал — больше не выйдет. Кольдинг бил наверняка, так, чтобы не оставить от противника ничего, даже мокрого места. Хотелось кричать, но некромант, проклятое отродье изничтоженного рода, знал, что не имеет сейчас права на слабость. Мир дрожал и колебался, готовый обрушиться в пропасть. Он один был способен его удержать.
Айдан знал — мертвый король быстрее и сильнее его. Сам некромант уже вымотался, истратил драгоценные резервы, сражаясь в недавно закончившейся битве, предолевая заклятия, выставленные против него чародеями Элворта. Дунстан выждал подходящего момента, явился на готовенькое, пустил в ход все имевшиеся у него резервы — и не прогадал. Айдану оставалось всего несколько шагов, чтобы добраться до него, но он не был уверен, что сумеет выйти победителем из такого поединка. Каким бы ты ни был опытным фехтовальщиком, тебе придется туго в сражении с существом, перехитрившим законы смерти.
Когда Гарет Крейтон добрался до Дунстана Кольдинга, Айдан не успел даже удивиться — только поднял выше, занося для удара, клинок. Ему казалось, что мальчишка окончательно сделался безвольным рабом мертвого короля — но, видимо, даже в самой униженной растоптанной душе еще возможно найти крохи решительности. Особенно, когда у тебя на душах убивают родного тебе человека. Крейтон выпростал меч, и ранил Кольдинга. В следующую минуту Дунстан ударил в ответ — применил магию, и юный Гарет начал осыпаться пеплом точно также, как распадались им совсем недавно призванные Айданом солдаты.
Некромант успел поглядеть в искаженное страхом, наполненное отчаянием лицо своего племянника — и испытать укол совести за то, что пытался этого мальчишку убить. «Я не верил в него, а, в конечном счете, парень оказался не так уж и плох. Наша порода. Старое и проклятое семя Бирнов».
Дунстан стоял и смотрел, как юноша, до того избранный им инструментом в исполнении собственных многоступенчатых замыслов, распадается серым ничто, навсегда прекращая существовать под небесами этого мира, в то время как Айдан Бирн оказался наконец совсем рядом, выставив перед собой обнаженный клинок. Раненый, Дунстан дернулся, сделал попытку снова ускользнуть от удара — но не тут-то было, прежняя ловкость в кои-то веки изменила ему. В иных обстоятельствах Айдан ни за что не сумел бы достать своего противника — но Гарет Крейтон невольно помог ему, лишив Кольдинга части имевшейся у него силы, пусть и расплатился за это остатками собственной жизни.
Меч, который некромант держал крепко, намертво вцепившись в него обеими руками, вонзился прежнему королю Регеда в середину груди, выходя из спины. Айдан напряг плечи, проворачивая оружие в ране, стремясь добраться до сердца. Изничтожить, добить эту тварь — билась между висками единственная оставшаяся мысль.
Дунстан смотрел на него — широко раскрывшимися, обратившимися в один сплошной зрачок глазами. Его губы тряслись, но на них, против ожидания, не выступила кровь. Едва ли в этом существе, надеявшемся сделаться господином живых и мертвых, оставалась хотя бы капелька простой человеческой крови.
— Смеешься ты что ли, — прохрипел, глядя на Айдана, мертвый король.
— Смеюсь. От души смеюсь над тобой, мразь, — подтвердил некромант.
Дунстан поднял меч, словно бы желая атаковать Бирна в ответ, но тот уже осыпался, становясь пустотой, точно также, как сделались ею племянник Айдана, едва им самим прежде не погубленный, и многие солдаты из его зачарованной армии. Кольдинг еще кривил губы и пальцы, пытался сотворить какое-то заклятье, приводил в действие отпущенные ему силы — но его плоть угасала, его кожа тускнела, покрываясь сеточками морщин и треская, его одеяния сделались просто пригоршней праха, разносимой ветром. Прошло меньше минуты, и от человека, когда-то изменившего жизнь Айдана и судьбу всего королевства, не осталось совсем ничего.
Дождь грянул снова — в то же самое мгновение, будто дожидался сигнала.
Айдан Бирн отрешенно стоял под косыми холодными струями, и думал, что этот промозглый день забрал у него слишком много. Уничтожил последнее, что еще оставалось целым от его семьи, и неважно, оставалось оно живым или мертвым. Где-то там, в нескольких сотнях футах впереди, его уцелевшие солдаты преодолели сопротивление, выставленное защитниками крепости, и прорвались вовнутрь, занимая залы донжона. Айдан встряхнулся, словно пес, напоминая себе, что не все потеряно. Пусть даже не осталось ни Элены, ни Гарета — сохранился последний, пусть и совсем уже призрачный шанс, все хоть как-то исправить.
Нужно только не раскисать.
Взять себя в руки, пусть даже это сейчас так сложно, и завершить начатое.
Проклятье, дурацкий дождь, что за идиотская влага катится по щекам?
Девушка по имени Анвин, вдова мельника, прежде обитавшая в деревне, раскинувшейся у стен замка Крейтон, корчилась на камнях, всеми забытая. Орала, выла, раздирала ногтями лицо. Выглядела вполне искренне сломленной — отметил, с непривычным для него сочувствием, Айдан. Он приблизился, вкладывая в ножны не обагренный ни капелькой крови меч, и протянул ей руку. Девица отшатнулась, ощерив зубы.
— Не подходи, чудовище! — крикнула она, вскидывая свой колдовской клинок.
— Я тебе не враг, — сказал Айдан. — Был врагом Дунстану… но его больше нет, и хорошо, что нету. Убивать тебя мне нет ни малейшего смысла, тем более, ты и так уже мертвая, — по большому счету от нее все же следовало избавиться, но теперь, после гибели Элены, он понимал, что совершенно не способен на это. Неуместное оцепенение овладело им, некстати спутывая мыслью. Перед глазами вновь встал король Кольдинг, проткнувший мечом кузину. — Вставай, — с нажимом повторил Айдан, пытаясь взять себя в руки. У него болели сердце, спина, живот, бока, голова — все, что только способно болеть. Он не знал, сколько еще продержится, прежде чем грохнуться в обморок. — У нас еще остались дела.
— Какие такие дела? — окрысилась Анвин.
— Дунстан рассказывал тебе о ритуале? — осведомился, все-таки протягивая ей руку, некромант. Девушка поглядела на его ладонь, недоверчиво прищурившись, а потом неожиданно приняла ее, позволив собственному зачарованному клинку исчезнуть. Слегка приободренный этим, Айдан продолжал. — Я не буду обещать тебе того, что наобещал Дунстан. Вечной жизни во плоти, преображения мира. Спасения мертвых, благоденствия живых. Это все ерунда. Я сомневаюсь, что у него вышло бы что-то толковое. Но я могу попытаться… хоть как-то все изменить. Сделать мир таким, каким он был до твоего рождения. Чтобы люди не умирали почем зря, от неведомой хвори, чтобы пшеница и рожь росли на полях, а умершие больше не разгуливали среди живых, нападая на них.